Kategorien
56 Wochen basel Bildende Kunst

Illya Kirzhner – 56 Wochen

Соблазн цветка. 56 недель войны

В щебете птиц слышится зов. Зов к девушке. Зов соблазнить цветок. Птицы взывают к девушке осуществить то, что длится, без надежды на результат. Возможно блазнить цветок, но не со-блазнить. Цветок есть, поэтому он не поддается соблазну. Но и соблазн есть, как действие, как процесс, как явление. Поэтому он может длиться. Один год, 56 недель, или дольше. Соблазн может длиться бесконечно и безрезультатно. Как и война. 

Мы гуляем по парку и говорим. Девушка интересуется, почему я изучал философию. 

Культурологию. 

Историю искусств. 

Литературу. 

Девушка тоже хотела бы изучать это всё

Она не хочет выходить замуж. 

Она не хочет растить детей, как другие девушки. 

Она хочет изучать это всё

Как я, когда-то. Как я, когда приехал в Европу. Вот это вот всё.

Это всё, что останется после меня…

Это всё, что возьму я с собой…

Это всё. В моей голове снова звучит русский рок, русская поэзия. Это всё – словосочетание, которое почти каждый, кто говорит по-русски – не важно украинец, белорус, или русский – употребляет по 10-30 раз на день. Может и 50 раз, как мои родители, например.  Мне часто любопытно уточнить, что именно эти все люди имеют в виду, когда так говорят, это всё. Но мне обычно лень уточнять. Они же всё равно не знают. Они говорят, не знаю. Некоторые говорят это фигура речи. Или фигура языка. Сейчас я всё-таки уточняю. 

Мне интересно и то, и другое, и третье. Мне многое интересно. Я не могу точно решить.

Проблема выбора, которую я упоминал в начале. Хорошо знакомая. Если бы я был молод, я бы сделал иной выбор. Я бы не изучал ни философию, ни культурологию, ни историю искусств. Ни литературу. Ничто из этого всего. Я бы и дальше интересовался бы этим всем, само собой, – это всё интересно, но я изучал бы материальную, телесную, предметную и надежную науку, которая даёт высокий и стабильный доход, возможность иметь и содержать семью, в том числе в Европе. Я бы изучал медицину или биологию или инвестиционный менеджмент, может быть, банковское дело. Я бы женился на совсем другой женщине и зачал бы много детей. Сейчас, когда мне 40 лет, уже, наверное, слишком поздно. Я пытаюсь кое-как объяснить это девушке, но у меня не получается, застревает ком в горле. 

С другой стороны, нельзя сказать, что я сожалею о том, кем стал и как это всё сложилось, говорю я, глотая ком. А сложись это всё иначе, я бы, возможно, и сожалел. Я ведь хотел прожить интересную жизнь, а не скучную. И я её прожил, и проживаю. Вот и девушка говорит: это всё так интересно, что вы изучали и что вы делаете, когда я говорю ей, что изучал, интересую парадоксальные явления: соблазн, эротическое вожделение, смерть… И вот, теперь ещё и война.

Война и соблазн парадоксальны (помимо прочего) потому, что обычно (не всегда) в них невозможно достичь результата. В большинстве войн невозможно победить, а возможно только проиграть, потратить время, силы, ресурсы, как в этой вот войне. Очевидно, что в этой войне нет победителей, а есть только побежденные, но повсюду почему-то кричат о победе. Журналисты, политики, религиозные люди тоже громко кричат. И ведь понимают, что проиграют. Ну, такая страна как Швейцария и люди в Швейцарии может и выиграют, как обычно. Но об этом не кричат. Скорее наоборот, об этом все молчат. Как партизаны. 

Так и с соблазном. Те, кого хочется соблазнить обычно соблазну не поддаются. Как цветы, например. Можно сколько угодно пытаться соблазнять цветок, но в итоге соблазнишься цветком. Я объясняю:

Французский философ Жан Бодрийяр об этом писал, в своей книге с одноименным названием „Соблазн“, которую здесь левые и феминистки очень не любят. Некоторые женщины здесь не любят Жана Бодрийяра почти так же, как Владимира Путина. Они считают этого философа чуть ли не своим личным врагом, хотя между Владимиром Путиным и Жаном Бодрийяром на самом деле нет, или почти нет, ничего общего.

Девушка танцует, соблазняя цветок, и я констатирую тот факт, что цветы-колокольчики почти такого же цвета как её платье. Я вспоминаю Оскара Уальда, который верно говорил: 

„искушениям стоит поддаваться. Кто знает, вернутся ли они снова.“ 

Цветы, однако, не поддаются.